не царь. Везде своя выгода должна быть. Но и честь тоже. Честь- то она не только господская, наша крестьянская тоже имеется. Я вот уже больше сорока лет ворую, но у друзей ничего не брал. Приятелей не обманул. Благодетелей своих помню и никогда не предам. Мне вот деньги нужны, но у него воровать не буду. Тебе того же желаю. Что ты всё выспрашиваешь, как будто бы спросить что—то важное желаешь или сказать? Только боишься, – заявил Хлопуша, беря в руку очередную чарку.

– Выпьем, Афанасий Тимофеевич, за Императора Петра III. Дай Бог ему здоровья! Глядишь и мы с ним в люди выбьемся! – заявил приказчик, встал, перекрестился и опрокинул чарку.

Выпив, оба тщательно закусили. За столом стояла тишина. В избе находились вдвоем. Приказчик был не женат, а прислугу, крестьянскую бабу, выгнал сразу по приходу атамана Хлопуши.

– Вот что хочу вам доверить, Афанасий Тимофеевич. Тайну! Особый разговор у меня имеется, весьма денежный. Доверяю я вам! Только поклянитесь, что треть мне, – серьёзно заявил приказчик, решившись на откровенный разговор.

– Чего треть? – уточнил Хлопуша, смотря на него пьяными глазами.

– Поклянитесь, что не обидите меня, не обманите, а потом расскажу, – вновь серьёзно заявил приказчик.

– Ну, хорошо! Не обижу, по совести поступлю. Только я свою долю Пугачёву отдам. Я же сказал, что не предам его! – ответил Хлопуша.

– Тогда по рукам! – заявил приказчик.

Они пожали друг другу руки. Лысый Иван Трофимович налил себе одному ещё одну чарку, опрокинул, и начал рассказ:

«Заводы наши принадлежат Евдокиму Никитичу Демидову. Сыну Никиты Никитича и внуку знаменитого Никиты Демидова. Сам он редко здесь бывает, в Москве проживает. А теперь, может, и вообще не появится. Дед его знаменитый человек, при Петре Великом сильно поднялся. Сам знаешь, весь Урал, да и не только, в его заводах стоит. Так вот, хозяин, Евдоким Никитич, видимо знал секреты деда. Про Никиту Демидова давно слухи по Уралу ходят, что он в Невьянске деньгу чеканил. Год назад приказал хозяин секретно смастерить устройства всякие для чеканки медной, серебряной и золотой монеты. Мы с тремя рабочими всё исполнили. Только не воспользовался Евдоким Никитич устройствами, бунт начался на Урале. Вначале Яик поднялся, а потом вот Император Пётр III под Оренбург пришёл. На этих станках и прессах любую монету можно чеканить. Из любого металла. Однако медная монета затратная. Мороки больно много, а толку особо и нет. Лучше серебряная или золотая. Но здесь ни меди, ни серебра нет. А уж золота подавно. Вот если бы батюшка Император подкинул бы, своим повелением, меди, серебра и золота, то можно было бы начеканить монету. Только как договаривались, мне треть. Не обманите уж, Афанасий Тимофеевич, обещали. Надеюсь на вас, батюшка, – этими просительными словами закончил свой разговор приказчик и выжидательно посмотрел на Хлопушу.

– Ваня, ну ты наглый. Треть конечно, много. Эко ты загнул. Но что-то получишь, обещаю. Расскажу батюшке Государю-Императору. Что решит, то и будет. А где это всё хранится?

– Недалече здесь. В пещере, – ответил приказчик.

Глава 9 Доклады надзирателей

Прибыв на рабочее место, в сыскную часть, в ожидании прибытия двух надзирателей, Евграф ознакомился со свежими газетами. Самой популярной с прошлого года была газета: «Московский телеграф». В ней можно было узнать все новости из столицы с опозданием всего на один день. Эта газета имела свой телефонный провод с Санкт-Петербургом. Статьи были резкими, на различные темы, не щадили ни один слой общества. Правда общество поговаривало, что вскоре газету прикроют, за неподчинение цензуре и своеволие. Но для сыщика, в настоящий момент, это было не главным. Дело в том, что в последнее время газеты стали для уголовного сыска надёжным и проверенным товарищем. Из них можно было узнать многое. Что произошло в коммерческом и политическом мире. Кто кого через эти газетные полосы «кушает». Какие политические, общественные или денежные силы выходят вперёд. Анализ газет иногда помогал расследовать преступление. Просмотрев газету, сыщик для себя ничего нового не обнаружил. Взял следующую: «Современные известия». Единственную ежедневную газету. Имела она два направления, публиковала российские и иностранные новости. В ней уже было опубликовано краткое сообщение о трагическом и жестоком убийстве ювелира. Вывод по произошедшему событию газета не делала, ограничилась констатацией фактов. Евграф внимательно просмотрел газету, прочёл все объявления. Прибыли надзиратели. Вошли оба в кабинет. Евграф предложил им присесть, налил холодного чая, отложив прессу в сторону.

– Рассказывайте, чего узнали? Надеюсь, что есть новости! – сказал сыщик, приготовившись слушать.

Первым начал Фёдор Фёдорович Плашкин. Прокашлявшись, он рассказал: «В общем, узнал я следующее. Занимаются они изготовлением ювелирных изделий на заказ. Клиентура хорошая, сказал бы, что слишком хорошая. Постоянным клиентом старшего брата являлся граф Слуцкий, а также многие дворянские дома Москвы, люди из сената. Младший брат имеет клиентуру не хуже. Составил список, посмотрите сами. Но судя по размаху жизни, они имеют доход гораздо больший, чем от торговли ювелирными побрякушками. За последний год семьёй Финагеновых в Москве приобретено два дорогих доходных дома. На доходах от ювелирной деятельности таких домов не приобрести. Свои дома неплохо обустроили и отремонтировали. Сдаётся мне, что деньги они имеют большие и не совсем законные. Конкурентов особых, затаивших злобу, нет. Всё богобоязненно и разумно, дорогу ни кому не переходили».

– Возможно, возможно. А что у тебя, Егор Егорович? – уточнил сыщик.

– У меня кое-что тоже имеется. Поговорил я с агентурой, дворниками и прочим людом. И вот что узнал. Со всякими скопцами и хлыстами они не замечены. По крайней мере, такой информации нет. Да и осмотр доктором показал, что покойный ни к каким огненным крещениям отношения не имеет. Ритуальных воздействий на теле нет. Ведут братья образ жизни спокойный, уравновешенный, богобоязненный. Только вот легковой извозчик, что вблизи дома убитого постоянно стоит, показал, что часто отвозил старшего ювелира в один дом. Я метнулся туда, поговорил с дворником и прислугой. Действительно, покойный и брат его, по описанию, там бывали. В этом доме уже как четыре-пять месяцев снимает большую квартиру некая графиня Мария Ивановна Келлер со своим мужем. Якобы, они прибыли из Италии. Слуги, обслуживающие квартиру, хозяев страшно боятся. По их мнению, в этом доме черти бывают. Гости всё больше купцы, офицеры среднего положения. Именитых гостей там не встречали. Пока всё, – закончил Егор Егорович.

– Да, это меняет дело, – заявил Евграф.

– Почему? – в один голос спросили надзиратели.

– А вот сейчас расскажу. Дайте только газетку посмотрю. Кое-что я там недавно читал, – отрывисто сказал Евграф и протянул руку за газетой «Современные известия».

Развернув их, Евграф вновь вернулся к полосе на которой указывались новости. Вернее, объявления о прибытии в Москву или убытия из неё особ высокого общественного положения. Найдя необходимое объявление, среди прочих, сыщик, прочёл его в вслух: «К сведению уважаемой Московской публики. К концу недели убывает к месту постоянного проживания, в Италию, в местечко Сан-Марино, графиня, Мария Ивановна Келлер, маркиза д, Альвейдром. Сеансы спиритизма вызвали большое внимание общества. Возле дома, где проживала графиня, очень часто можно было увидеть многих знаменитых людей. Сегодня последний, заключительный сеанс. Как и прежде встречи бесплатны, но по персональному приглашению. Пожелаем ей доброго пути и удачи».

– Кто такая эта графиня? – уточнил Егор Егорович.

– О, это известная особа, в том числе и при дворе. В своё время историю её жизни обсуждал весь высший свет. Исключительно умна и красива. В возрасте пятьдесят одного года она развелась с мужем, графом Келлером и вновь вышла замуж. Её избранником стал чиновник министерства внутренних дел Франции, Жозеф Александр Сент-Ив. Он моложе графини на пятнадцать лет. Потом она приобрела поместье в местечке Сан-Марино, в Италии, и стала маркизой д, Альвейдром. По названию этого поместья. Она